Чодпа НАМКАЙ НОРБУ РИНПОЧЕ
В Восточном Тибете было несколько очень важных школ, где обучали чоду. В частности, школы гъюнэ и чагкъе. Обычно практикующие жили там лет по семь, но они не вели замкнутый образ жизни, как в других монастырских школах. Сначала они практиковали все вместе под руководством учителя. Потом, хорошо освоив практику, шли поодиночке на горные кладбища, в мрачные и страшные места. Через семь лет они получали квадратную красную шапку — знак отличия этой школы, так что любой человек, которого дома преследуют беды и трудности, мог, завидев такого чодпа, попросить его о помощи.
Эти йогины обладают большой силой и могут оказать существенную помощь, особенно во время эпидемий таких болезней, как холера. В древние времена в Тибете эта болезнь была очень опасной, она поражала людей и животных. Даже гибель животных была большим бедствием, потому что жизнь тибетцев, преимущественно скотоводов, зависела от скота. Чтобы не подвергнуть свою жизнь смертельной опасности, никто не осмеливался касаться заболевших, кроме йогинов-чодпа. У этих йогинов совсем
иные, чем у нас, отношение к жизни и направленность ума, потому что их практика основывается на принципе къи дуг ронъём: равенства счастья и страдания, хорошего и плохого, приятного и неприятного. Они по-настоящему освоили этот принцип на практике. Вот почему они могли касаться заболевших, очищать их и не заражаться. Они достигали истинного уровня роньём — не на словах, а на деле.
Свобода от страха — один из непосредственных результатов, достигаемых этими йогинами, поскольку они победили привязанность. Принцип чода заключается в том, чтобы использовать вибрации, или такие чувства, как страх, и этот принцип обладает настоящей действенностью, если уметь его применять. Есть два способа управлять всеми видами энергии, или эмоциями. Для тех, у кого малые способности, он состоит в том, чтобы преобразить себя в дакини или херуку и, благодаря чтению мантр, достичь самоконтроля. Для тех, у кого высокие способности, путь заключается в объединении.
В Тибете чодпа живут очень скромно, отказываясь от всех почестей. Обычно они не живут на одном месте и поэтому берут с собой только самое необходимое. В число таких предметов входит кхатванга, трезубец. Падмасамбхаву всегда изображают с трезубцем в левой руке. Это символ трех кай, трех миров, а также триады: нговоу рангжин, тугдже; он имеет много значений. Но у него есть и конкретное назначение, потому что чодпа — человек практичный и не станет брать лишний груз. Поскольку он всегда странствует по кладбищам, совершает паломничества, ему нужен маленький шатер, где спать, который он всегда носит с собой. Он называется чодгур: шатер чода. Нижний конец кхатванги заострен, как кинжал а на ее вершине — трезубец. Когда чодпа прибывает на место, он втыкает кхатвангу в землю и она становится центральным шестом этого шатра. Шатер устраивается так, что трезубец высовывается наружу, и всякий сразу видит, что в нем ночует практик чода, а не богатый купец, у которого можно поживиться его добром. Самое большее, что у него есть, — это дамару да несколько ритуальных предметов. Этот шатер совсем маленький, его можно свернуть в кольцо. Когда чодпа приходит на место, где собирается поставить шатер, нужно выполнить целый обряд. Тот танец, который упоминается в первой части чода, отчасти символизирует разворачивание шатра и сопровождающие это ритуалы.
Другой предмет, который обычно носят с собой чодпа, — небольшой мешок для имущества. Он представляет собой сетку из тонкой шерсти, и это не случайно. Если путник будет нести закрытую кладь, встречные могут подумать, что там какие-то ценности. В сетке же всё содержимое видно, и никто на него не позарится. В нее чодпа складывает шатер, дамару, колокольчик и канглинг. Канглинг делают из бедренной кости человека или грифа либо, что несколько хуже, из металла. Считается, что его звук устанавливает связь с духами и дакини, так что этот инструмент можно назвать тайным. Затем есть еще капала, или чаша из черепа: символ субъекта и объекта. Из нее можно, например, есть. Мысль о том, чтобы есть из черепа, может показаться ужасной. Но представление об «ужасном» — это одно из наших ограничений. Поэтому в практике чод чашу из черепа используют намеренно, чтобы преодолеть свои привязанности на деле. Вот какие вещи, а вовсе не золото и серебро, лежат в мешке, и для других людей они не представляют никакого интереса.
Йогин-чодпа всё время путешествует и поет [слова практики]. Здесь, на Западе, жить так было бы невозможно, но в Тибете нет никаких препятствий, чтобы странствовать, практикуя чод. Чодпа может путешествовать безо всяких забот. Если он голоден, то выполняет практику. Те, кто его слышит, понимают, что это странствующий йогин, и охотно делятся с ним едой. Или же он может зайти в любое жилище и поесть в этой семье, пока не раскинет свой шатер. На следующий день он продолжает свой путь. Можно годами странствовать так, никому не причиняя неудобств. У меня самого был подобный опыт в 1956 году, когда я с двумя друзьями отправился в Индию и Бутан. Мы шли много дней, практикуя чод. Сельские жители приносили нам еду и иногда приглашали на ночлег, но часто мы спали на открытом воздухе, под звездами.